Богучанская ГЭС: вторая волна репрессий

«Вторая волна репрессий», «депортация» — так окрестили переселение из зоны затопления Богучанской ГЭС старожилы-кежмари. Некоторые из них попали на Ангару как раз в сталинские времена. У стариков крепкая память. И точные аналогии. Да и где искать правды, когда их деревни сжигают зеки, а паркетные герои покрывают любую несправедливость, учиняемую в Нижнем Приангарье.

В редакцию пишут, звонят, едут жители Кежмы, Болтурино, Паново Кежемского района. «Нам стыдно за все, что здесь творится», — рефреном звучит в исповедях. Живописания и фотоснимки убеждают: методы зачистки территории от людей и жилищ схожи с принципами заведующего подотделом очистки Москвы товарища Шарикова: «Вчера котов душили, душили…» Те — уничтожали бродячих животных, эти — освобождают место под БоГЭС. Безумное сходство кампаний обеспечивают исполнители — люди с «собачьим сердцем».

Тема расчистки территории Кежемского района под ложе водохранилища будущей Богучанской ГЭС захватила меня три года назад, в период работы в «МК-Красноярске». Позже я продолжила следить за событиями, сотрудничая с «АиФ на Енисее». Сейчас, когда от кежемских деревень остались лишь головешки, а кежмари по велению власти рассортированы по скворечникам городов и весей Красноярского края и Хакасии, я понимаю: старые публикации – это история. Я не хочу, чтобы их выкинули, как выбрасывают старые газеты. Что касается героев публикаций — простых, сердечных людей, то они до сих пор живут в моем сердце. Так же, впрочем, как и само Нижнее Приангарье, первозданной красотой которого я была буквально пленена.

***

Кежма первой прочувствовала на своей шкуре государев кнут. Летом в поселке уничтожили практически всю инфраструктуру, ликвидировали социальные учреждения, разрушили котельные, отапливающие благоустроенное жилье. Ликвидация была согласованным действием Министерства экономики и регионального развития Красноярского края, ГУ «Дирекция по подготовке ложа водохранилища БоГЭС», администрации и Совета депутатов Кежемского района. Согласно планам кабинетных работников, последний житель должен был покинуть территорию до конца июля, последнее строение снесено — до конца августа.

По данным районной прокуратуры, на 1 сентября в поселке-призраке Кежме зарегистрировано 338 семей (773 человека), фактически проживало 509 семей (942 человека). Цифры с жизнью разнятся, видимо, из-за того, что сотни людей, снятых с регистрационного учета, не могли выехать и вывезти скарб. За летние месяцы для нужд переселенцев было организовано лишь две паромные переправы (заказчик — все та же дирекция). 243 семьям, или 371 человеку жилье не было распределено. (Почему — тема сверхинтересная; непременно вернемся к ней позже, подтвердив документально). В сентябре в поселках, где из учреждений остался лишь сельсовет, началась зачистка. О том, как это происходит сейчас, нам рассказали вынужденные мигранты.

***

«Зачистка ведется руками зеков. Приезжает бригада, с ними контролер, ломают крыши домов, откуда выехали жильцы. Наш дом — двухквартирный. Сосед выехал, нам жилье не дали. Как-то утром проснулся, слышу шум, выхожу — а они крышу разбирают! Я закричал — отогнал их от дома. Кто додумался? Ведь цоколь один, теперь не натопишь! — поражается Александр Малясов из Болтурино. — Через несколько дней подобрались со стороны другого соседа, он тоже выехал. Подпилили столбы сеновала — ушли. Строение рухнуло на мою территорию, на выгребную яму, когда я выливал воду! Чудом успел отскочить — помогло спортивное прошлое».

В Кежме пустые дома не разбирают. Их поджигают. То, что пламя может слизнуть заодно жилые строения рядом, санитаров, видимо, не волнует. А кежмари ночью пристально следят за пожарами, днем не покидают надолго домов, чтоб не застать головешки. (По закону Красноярского края, хозяин утраченного жилья не имеет права на квартиру вне зоны затопления Богучанской ГЭС).

Несколько поколений людей, выросших на Ангаре, похоронивших здесь праотцов, вынуждены наблюдать, как уголовники или пришлые санитары хаотично уничтожают их малую Родину. Многие предпочли бы не видеть. Но стали заложниками судорожной, беспардонной, бесчеловечной политики краевых кураторов переселения.

***

Три года назад «добровольный» исход людей с Ангары был узаконен. Каждый житель деревни, попавшей в зону затопления, выразил письменное желание перебраться в тот или иной город. Изрядная доля кежмарей выбрала Сосновоборск — из-за близости к краевому центру, а значит, возможности получить квалифицированную медицинскую помощь, найти работу, выучить внуков.

Сейчас, когда Нижнее Приангарье трещит по швам, стало понятно: добровольное переселение не более чем декларация о намерениях. Желания людей не учитывались при строительстве домов вне зоны затопления. В Сосновоборске, заявляют в ГУ «Дирекция по подготовке ложа водохранилища БоГЭС», квартир нет. Есть — в городах-аутсайдерах Шарыпове, Боготоле, в соседней Хакасии.

«На приеме в августе Вячеслав Жгун (замминистра экономики и регионального развития Красноярского края) мне сказал, если мы добровольно не будем переселяться в другие города, какие они нам предложат, такие как Шарыпово, они будут нас переселять с приставами, насильно. Но я в эти города изначально не хотела и заявление не писала. Детям жить и работать надо. А в этих городах работы нет. Деньги, выделенные государством на наше переселение, разбазарены, ушли неизвестно куда, никакого контроля нет», — делится с президентом РФ Татьяна Шевнина. И просит создать «проверочную комиссию».

51-летняя Наталья Усольцева состоит на учете по онкологии. Она, вместе с дочерью и внуком, согласилась перебраться поближе к красноярской лечебнице. В сентябре 2010-го ГУ «Дирекция по подготовке ложа водохранилища БоГЭС» и Минэкономрегионразвития Красноярского края прислали уведомление: во исполнение закона вам предлагались следующие варианты: Ачинск, Шарыпово. В ноябре 2010 г. при отсутствии вашего согласия на предложенное жилое помещение вам будет выплачена денежная компенсация исходя из рыночной стоимости вашего жилья. Так семья Усольцевых узнала, что в поселке, который 30 лет уходит под воду, существует «рынок жилья».

Экс-пилот гражданской авиации Сергей Деммер и его жена Клавдия (бывший педагог) три года ждали жилья в Сосновоборске. «За это время нам раз распределили квартиру, но потом забрали, не утруждая объяснениями, — пишет Сергей Евгеньевич. — Жить в поселке уже невозможно: аптека фактически не работает, больница закрыта, транспорт и связь — через пень-колоду. 29 октября администрация Кежемского района вкупе с руководством Дирекции, находясь в Кежме, пообещала гражданам села к концу октября убрать сельсовет и отключить электростанцию, а также угрожали принудительным выселением вплоть до привлечения ОМОНа».

Созвонившись с Сергеем, мы пришли в еще большее изумление. Чету пенсионеров Деммер расселили по однокомнатным квартирам, одного — в Абакан, другого — в Саяногорск! «Так вы развелись?» — осторожно спросили мы. «Нет, — усмехнулся бывший пилот, — от безысходности согласились. Нам сказали — лучше жилья не будет, только в Шарыпово. Мы же не можем проверить их слова. Мы желаем сейчас только одного: поскорее убраться, чтобы не видеть того, что там творится, чтоб закончилась нервотрепка. Сейчас все соглашаются на все».

Припавшие к золотой жиле чиновники-управдомы резвятся вовсю (некому остановить!). Матери, ее дочери на сносях и зятю, служащему в РА на подводной лодке, «подают на бедность» однокомнатную квартиру. Официально разведенных супругов с взрослым сыном (ветераном боевых действий) пытаются впихнуть в двухкомнатную. 20-летнего парня с 38-летней матерью заталкивают в одну комнату. «А сын если женится, матери куда? Стыд какой!» — ахают кежмари.

«На словах обещают квартиры в многоэтажке Кодинска, заставляют выписываться из поселка, вместе со скарбом привозят людей в Кодинск, там говорят: «Дом еще не сдан» — и выкидывают семьи вместе с вещами в одноэтажном доме, где каждому — по комнате, — рассказывает Вера Голод. — Так под одной крышей оказываются пьяница, одинокий инвалид, мать с ребенком… Деваться им некуда. Драки, склоки!»

***

Как известно, правительство края заявило о планах закончить кампанию переселения из зоны Богучанской ГЭС к 1 ноября 2010-го. Разумеется, это не будет выполнено. Но чем концерт ближе к финалу, тем безобразнее какофония под управлением бесталанных дирижеров. Приведенные выше примеры — лишь малая часть того, что нам известно о позорной реализации госпрограммы по переселению кежмарей, затеянной бракоделами. Это капля в море беды и бесправия, затопившего берега Ангары. Сотни, может, тысячи безграмотных, запуганных людей, не верящих ни во что, продолжают как-то и где-то существовать — в состоянии агрессии или апатии.

«Большинство жителей переселились добровольно, — заявляет тем временем г-н Жгун. — Некоторые тянут время… решили воспользоваться ситуацией… пытаются выгадать…»

Авторы десятков писем, обращенных к кому угодно, только не к местным кураторам, которые «месяцами ищут компромисс с каждой семьей», — это многодетные матери, инвалиды, ветераны Великой Отечественной войны. В кривых, часто безграмотных строчках («извините, в деревне было только четыре класса») — боль. Они рожали детей и строили дома на века; выкормили несколько поколений и ни у кого ничего не просили. А теперь, когда их, как скот, нельзя погрузить в теплушки и вывезти в чистое поле, про них поминают через губу: «пытаются выгадать»… Когда слышишь, как в телефонную трубку плачет старуха, пережившая эпоху войны и репрессий, поднявшая четырех сирот, становится дурно. Цинизм краевых управленцев достиг апогея, нравственное падение — дна.

«Беда г-на Жгуна не в том, что, искажая ситуацию, он не уважает людей: мы это переживем. Прежде всего — он не уважает себя. Ошибок не признают, а значит, не исправляют слабые люди. А посему будем считать, что он ничего не говорил, а мы ничего не слышали», — адресуются кежмари к паркетным героям.

Маргарита Баранова (МК-Красноярск, октябрь 2010 года)