До аварии на Саяно-Шушенской ГЭС три из 10 гидроагрегатов уже выработали свой ресурс

Завершившийся разбор завалов и поиск погибших на Саяно-Шушенской ГЭС оставил без ответа острые вопросы, возникшие после аварии. В рамках программы "Грани недели" ее ведущий Владимир Кара-Мурза выяснял мнения известных журналистов и политиков в отношении катастрофы на СШГЭС, а также анализировал подробности аварии вместе с экспертом — кандидатом технических наук Моисеем Гельманом, главным редактором газеты «Промышленные ведомости»:

В.КАРА-МУРЗА: Авария на Саяно-Шушенской ГЭС остается в центре общественного внимания. Общее неведение относительно причин трагедии настораживает писателя Леонида Млечина.

Л.МЛЕЧИН: Не только общество не имеет ясного представления о том, что произошло на Саяно-Шушенской ГЭС, но и те люди, которые должны были бы знать, что там произошло, не знают и ничего не могут сказать. Тоже укоренилась у нас такая беда – ничего никому не рассказывать. «Вот мы здесь сами для себя уясним, и нам это знать. А вам знать не надо» — вот это беда такая, преследующая наше общество на протяжении десятилетий. Оно и сейчас заметно. «Вам ничего особенно знать не надо. Вот мы все выясним, и сделаем выводы. А вы себе просто делайте, что вам говорят».

В.КАРА-МУРЗА: Не может упрекнуть себя в чрезмерной закрытости от прессы министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу.

С.ШОЙГУ: Я считал, что ту открытость, которую мы с первого часа демонстрировали всем журналистам и всем каналам, и всем средствам массовой информации – она подразумевала, что, в общем, нам скрывать нечего, и каких-либо домыслов быть не может, если бы кто-то что-то на самой станции скрывал. 80 журналистов – пришли, ушли, показали. Вот, ребят, все, что хотите.

В.КАРА-МУРЗА: В преступной халатности обвиняет госчиновников политик Владимир Рыжков.

В.РЫЖКОВ: Вокруг станции десятки контролирующих органов, Ростехнадзор и прочих. Компания РусГидро – высокоприбыльная, имела прибыль 16,5 миллиардов рублей чистую прибыль в прошлом году, и у нее были все возможности для того, чтобы предупредить катастрофу, инвестировав деньги в оборудование, в плотину, в ремонт и так далее, и так далее. Вопрос не в том, сделано ли все при спасении – думаю, что да. Вопрос в том, сделано ли все для предотвращения? Думаю, что нет. И второй вопрос, который возникает – я читал свидетельства очевидцев, в частности, из города Минусинска – ну, как всегда случилась катастрофа, телевизор молчит, радио молчит, в городе паника, никто не объясняет, что произошло. Ровно та же ситуация, что с «Курском», ровно та же ситуация, что в 1986 году с Чернобылем. То есть отсутствие информации, отсутствие комментариев со стороны властей, и в итоге паника в тех городах, где начальство ничего не сделало.

В.КАРА-МУРЗА: Твердую уверенность в том, что сделано все необходимое, испытывает журналист Максим Шевченко.

М.ШЕВЧЕНКО: Лично я знаю сибиряков, и я уверен, что те люди, которые там работали, те люди, которые там занимались спасением людей, сделали все, что могли. А власть это сделала или не власть – это меня совершенно не интересует. Но сотрудники МЧС и местные люди, которые спасали, я уверен просто, в крови и в слезах спасали людей из-под завалов, и честь им и хвала, и вечная память погибшим.

В.КАРА-МУРЗА: Нет уверенности в том, что все меры по спасению пострадавших были исчерпаны, у историка Николая Сванидзе.

Н.СВАНИДЗЕ: Для того чтобы была уверенность, мы должны полностью верить в те меры, которые принимаются со стороны государства. У нас нет оснований в таких ситуациях стопроцентно верить, что принимаются все меры.

В.КАРА-МУРЗА: С призывом не торопиться с выводами выступает журналист Владимир Мамонтов.

В.МАМОНТОВ: Нам нужно, во-первых, разобраться, что произошло на ГЭС, мы не знаем даже, от чего эта турбина полетела там и выскочила, и перемолола там столько народу, это раз. А во-вторых, после этого нам надо понять, а что можно было в этой ситуации сделать? Как только мы поймем, что надо было там делать, вот такой уверенности пока нет. Но то, что мы сейчас знаем, по крайней мере, у нас нет оснований предъявить какой-то серьезный счет спасателям.

В.КАРА-МУРЗА: Нехватку достоверной информации о случившемся испытывает писатель Эдуард Лимонов.

Э.ЛИМОНОВ: Мы не имеем ясного представления о происшествии на Саяно-Шушенской ГЭС. Мне не ясно, что там произошло. Я подозреваю как и все, либо это огромная техногенная катастрофа, вызванная устарением, безусловно, оборудования, либо это театр. Вот мы остаемся в совершеннейшем неведении, и я полагаю, что нам, в конце концов, никто так и не объяснит, что там произошло.

В.КАРА-МУРЗА: Отсутствие внятных выводов из произошедшего тревожит лидера «Яблока» Сергея Митрохина.

С.МИТРОХИН: Есть подозрение, что не будет проведен тщательный анализ причин этой катастрофы. И навряд ли будет что-то сделано для избежания подобных трагедий в будущем. Потому что об этом свидетельствует ситуация с прошлыми катастрофами, которые происходили техногенными в России. И большие сомнения, что из них извлекли надлежащие уроки.

В.КАРА-МУРЗА: Сегодня гость нашей студии – Моисей Гельман, главный редактор газеты «Промышленные ведомости», кандидат технических наук. Добрый вечер.

М.ГЕЛЬМАН: Добрый вечер.

В.КАРА-МУРЗА: Насколько убедительной, на ваш взгляд, выглядит официальная версия трагедии на Саяно-Шушенской ГЭС?

М.ГЕЛЬМАН: Честно говоря, не очень убедительно. Дело в том, что разрушения столь велики, что сегодня исчезли, насколько мне представляется, вообще физические доказательства того, что произошло. Поэтому различные предположения, которые сегодня высказываются, они могут вообще не получить никакого подтверждения в качестве причин постольку поскольку исчезли немые свидетели. Потому что все разрушено – здание разрушено почти полностью, и министр Шойгу вчера сказал, что придется заново отстраивать это здание. Поэтому разговоры о том, что гидроудар был, честно говоря, у меня это вызывает сомнения. Потому что гидроудар – вот, чтобы телезрители представляли, что это такое, значит, вот, когда мы закрываем кран водопроводный, там напор-то небольшой, но обратная волна, которая возникает от удара об эту стенку, когда кран мы завинчиваем, это и есть ударная волна. Что касается ГЭС, то существует правило так же, как и в электроэнергетике при отключении мощных выключателей. Сначала закрывается доступ воды сверху. Поэтому вода вся стекла по водоводу, и внизу тоже воды не было – тогда закрывают нижнюю. Но судя по некоторым данным, дело не в этом было, не в том, что водовод вышел из строя или что-то еще.

Я вчера разговаривал с одним старейшим энергетиком, который сказал о том, что авария произошла на агрегате, который был 3 месяца тому назад пущен в эксплуатацию после ремонта. Данные у него достоверные, потому что он знаком с очень многими специалистами. А в этот день увеличили нагрузку на ГЭС. Значит, насколько это достоверно или нет, о том, что шумы посторонние появились, сегодня их, кстати, подтвердил и глава Ростехнадзора – о том, что шумы появились. Насколько это связано с увеличением нагрузки, узнать несложно. Время катастрофы известно, и известно, когда увеличивается нагрузка. Но я хочу сказать, Володя, следующее: что то, что там произошло, на самом деле, это одно из следствий вот этого десятилетнего управления энергетической компанией, самой крупной компанией в мире человеком, который, ну, просто неграмотный.

У них работало 266 гидроагрегатов, свой ресурс выработали 150, то есть 49% мощностей сегодня выработали ресурс. Это громадные деньги. На самой Саяно-Шушенской ГЭС из 10 гидроагрегатов 3 выработали ресурс. Значит, первый гидроагрегат был пущен, по-моему, в 1979 году. Так вот, ресурс гидроагрегата – 30 лет, 30-35 лет. Значит, было… Чубайс пришел в РАО ЕЭС в 1998 году, жалобы на то, что денег не было – это все от лукавого. Мне рассказывали директора московских ТЭЦ о том, что те средства, которые им были необходимы для ремонта станции здесь, в Москве, им выделялось порядка 20%.

Например, в Московской области – мне тоже рассказывали энергетики – 50-60% потерь в сетях сельских. Что делается в регионах подальше от Москвы, можно только догадываться. Дело в том, что если раньше был один энергохолдинг, у него было 69 дочерних компаний, сейчас около 500 компаний создано. В каждой компании есть правление, есть совет директоров, есть гендиректор – они все получают деньги. Немалые деньги, кстати, получают. Поэтому вообще непонятно, зачем это все было сделано?

Поэтому говорить о том, что гиперсооружения виноваты здесь, не приходится. А, вот, то, что сегодня нет жесточайшего контроля за состоянием оборудования не со стороны самой эксплуатирующей организации – это обязательно должно быть, а еще со стороны сторонней, вот, нет такого сегодня контроля, какой был в прежние советские времена.

Что произошло в США? Когда компания «Энрон» – она ж закрыла часть мощностей, почему закрыла? А потому что невыгодно было их содержать. Ведь, потребление электроэнергии – сезонное. Но у нас летом меньше, зимой больше, в США – несколько по-иному в силу климатических условий. Так вот, есть мощности резервные, вот, у нас в частности, которые включаются только в самые-самые сильные морозы. Ясно, что на это надо тратить деньги, на их содержание, да? Так вот, в условиях частного владения, а примером тому был тот же «Энрон» – они часть мощностей закрыли, и поэтому возник дефицит электроэнергии и начала рушиться система…

"Эхо Москвы", 28 августа 2009 г.

Скачать полную аудиоверсию программы