Авария на Саяно-Шушенской ГЭС: нужны «стрелочники», а не причины

Авария на Саяно-Шушенской ГЭС произошла 17 августа 2009 года. Погибли 75 человек, был частично разрушен машинный зал станции, повреждены все 10 гидроагрегатов. Завершается судебный процесс над предполагаемыми виновниками аварии на СШГЭС. Разбирательства длятся годами, но ответов на многие вопросы все еще нет. Журналист «Тайга.инфо» Алексей Мазур считает, что создается опасный прецедент: любая нештатная ситуация в энергетике может обернуться тюремным сроком без выяснения причин.

Та ли статья?

Судебный процесс идёт в Саяногорском городском суде Хакасии, на скамье подсудимых — семь человек, отвечавших за работу Саяно-Шушенской ГЭС в 2009 году, включая бывшего директора и главного инженера. Все они принимали активное участие в работах по восстановлению станции. Теперь, когда работы завершены, прокурор потребовал для обвиняемых по 6 лет и 10 месяцев лишения свободы.

Судят энергетиков по статье 216 ч.3 УК РФ «Нарушение правил безопасности при проведении горных, строительных или иных работ, повлёкших по неосторожности смерть двух или более человек», она предусматривает в качестве максимального наказания лишение свободы сроком до семи лет.

Как легко заметить, в данной уголовной статье предусматривается наказание за нарушение правил безопасности при проведении «горных, строительных или иных работ», в то время, как при авариях на производстве обычно применяется статья 143 УК РФ «Нарушение правил охраны труда». Именно по этой статье было первоначально заведено уголовное дело, которое после многочисленных экспертиз так и не дошло до суда и было закрыто по истечению срока давности.

Можно предполагать, что уголовное дело было возобновлено в качестве уступки общественному мнению — была крупнейшая авария, погибло 75 человек, а никто до сих пор не посажен. Достоверно неизвестно, на каком уровне принималось решение возобновить уголовное дело уже по статье 216 — с зацепкой на слово «иные» работы. Но по данной статье срок давности ещё не вышел, и «посадки» ещё возможны.

Основные вехи жизненного цикла гидроагрегата №2

2 ноября 1979 года — пуск второго гидроагрегата с временным рабочим колесом, строительно-монтажные работы происходят в большой спешке, так как летом 1979 года в паводок был затоплен машинный зал ГЭС, торопились пустить ГА2 к 7 ноября.

1979 — 1983 годы — ГА2 работал с временным рабочим колесом, из за некачественного изготовления рабочего колеса Ленинградским металлическим заводом, на ГА2 наблюдался повышенный бой вала до 1,9 мм при нормативе 0,5 мм и вибрацией 500 микрон при нормативе 160 микрон, все попытки завода изготовителя и исследовательских организаций уменьшить бой вала до эксплуатационных норм не увенчались успехом. За это время гидроагрегат порядка 25 раз аварийно выводился в ремонт.

1983 год — из-за невозможности дальнейшей эксплуатации ГА-2 был выведен в ремонт для замены рабочего колеса.

1983 год — в процессе ремонта были заменены рабочее колесо, турбинный подшипник и часть узлов связанных с турбинным подшипником, проведен ремонт вала в заводских условиях, крышка турбины и крепление крышки турбины не менялись.

1986 год — после трехлетнего ремонта ГА2 был введен в эксплуатацию с постоянным рабочим колесом.

1986 год — после пуска ГА2 в 1986 году и до момента аварии режимы работы и условия эксплуатации ГА2 не отличались от режимов работы других гидроагрегатов.

17 августа 2009 года — произошло разрушение крепления ГА2 с последующим разрушением гидроагрегата.

Проектировщики, поставщики оборудования или эксплуатационники?

17 августа 2009 года работники Саяно-Шушенской ГЭС услышали хлопок и увидели, что крышку гидроагрегата № 2 вырвало, сам агрегат поднят бьющей струёй воды, которая заливает машинный зал. Многотонный агрегат произвёл значительные разрушения в машинном зале, а вода затопила нижние помещения станции, мастерские и бытовые помещения , в которых, в силу рокового стечения обстоятельств, происходила выдача заданий на работу. Тут же произошло затопление силовых трансформаторов. и станция оказалась полностью обесточена — в том числе и механизмы, с помощью которых можно было бы перекрыть поступление воды сверху, со стороны водохранилища.

В результате больше всего погибших оказалось именно в мастерских и бытовых помещениях, которые расположены ниже уровня нижнего бьефа (то есть — ниже уровня Енисея, по другую сторону от водохранилища).

Так как мастерские и бытовые помещения оказались ниже уровня Енисея, вода не могла из них уйти «самотёком» даже после того, как поступление воды в машинный зал было перекрыто.

В случае Саяно-Шушенской ГЭС мы видим несколько просчётов на уровне проектирования станции. Первый — наличие помещений ниже отметки нижнего бьефа. Второй — отсутствие затворов непосредственно перед агрегатами и отсутствие системы автоматического опускания затворов с центрального пульта управления. Опускать затворы пришлось вручную, для чего работникам станции потребовалось подняться на двести метров вверх. Третий — отсутствие автономной системы энергообеспечения станции.

Но у следствия не было задачи ответить на вопрос, почему в результате аварии было столько жертв. Главный вопрос, на который отвечали следователи — кто виноват в аварии? Поэтому вопрос ошибок проектирования «остался за кадром».

А тут выбор уже между теми, кто делал второй гидроагрегат СШГЭС и теми, кто его эксплуатировал.

И этот выбор был предопределён заранее.

Была ли вибрация? И какая?

Так вот, 17 августа 2009 года у второго агрегата сорвало крышку турбины. «Причина» аварии ясна и понятна — сломались шпильки. Осталось выяснить «мелочь» — отчего они сломались.

Начнём с того, что в регламенте обслуживания агрегатов изготовитель не прописал осмотр и контроль состояния шпилек. Их прочность предполагалась достаточной, чтобы отслужить не менее 30 лет.

После аналогичной аварии на Нурекской ГЭС (в СССР она была засекречена) там стали проводить контроль состояния шпилек и ежегодно отбраковывать часть из них. Но для СШГЭС никаких рекомендаций по этому поводу не поступило.

Однако второй гидроагрегат на Саяно-Шушенской ГЭС с самого начала был «проблемный» — в 1979-1983 годах на нём наблюдались значительные вибрации, а для «центровки» турбины на её лопасти было наварено несколько сотен килограмм груза. Позже из-за смены высоты напора (произошло наполнение водохранилища) проблемная турбина была заменена. Но крышка и ее крепления остались те же. Не исключено, что «усталость шпилек» была заложена ещё тогда.

Кстати, в период 1979-1983 годов вибрации на втором гидроагрегате в несколько раз превышали допустимые значения — но он продолжал работать. Работа с повышенной вибрацией была разрешена заводом изготовителем. И соответствующие документы имеются. При замене колеса турбины в 1983 году, проходившем под контролем завода-изготовителя, замена шпилек не производилась.

Позже этот агрегат участвовал в регулировании мощности Сибирской энергетической системы наравне с другими агрегатами. То есть — уменьшал и увеличивал нагрузку в зависимости от нагрузки на систему в целом. В результате он неоднократно проходил через «плохую» зону нагрузки (в которой наиболее сильны вибрации). Это, конечно, не прибавило шпилькам «здоровья».

Тем не менее, условия эксплуатации не выходили за рамки допустимых. 17 августа 2009 года второй агрегат работал в обычных условиях. После чего оторвался и «взлетел».

Комиссия Ростехнадзора, исследовавшая причины аварии, две недели не могла найти «зацепок», пока не выяснилось, что инженеры, эксплуатировавшие станцию, самостоятельно установили экспериментальную систему фиксации вибраций для контроля состояния гидроагрегата в режиме реального времени. На втором агрегате стояло 10 датчиков вибрации, и только один из них накануне аварии показывал наличие повышенной вибрации.

Показания этого датчика и стали основанием для выявления и наказания виновных. Правда, этот конкретный датчик показывал повышенную вибрацию всегда — даже при остановленном гидроагрегате. И показывал он радиальную вибрацию, а не вертикальную. Но только вертикальная вибрация может оторвать шпильки. Остальные девять датчиков не показывали повышенный уровень вибрации. Не может так быть, что в одном месте на турбинном подшипнике вибрация есть, а в девяти — нет. Гораздо логичнее предположить, что датчик вышел из строя, что случается довольно часто.

Система контроля вибрации, созданная инженерами станции, не была сертифицирована, не являлась рекомендованной производителем и применялась как подручный инструмент контроля. Постоянный контроль вибрации вообще не предполагался производителем оборудования — она замерялась четыре раза в сутки. И эти замеры не показывали превышения допустимого уровня вибрации.

К сожалению, до настоящего времени в большей части случаев бдительность дежурного персонала и переносной индикатор часового типа остаются основным защитным средством контроля механического состояния агрегатов на большинстве ГЭС России.

Кроме того, рядом с СШГЭС расположено несколько сейсмических станций, которые достаточно чувствительны, чтобы фиксировать работу каждого агрегата станции — как частоту, так и сторонние шумы. Согласно этим данным, второй агрегат также работал в штатном режиме.

Но версия о наличии на втором гидроагрегате недопустимой вертикальной вибрации оказалась крайне удобной. Во-первых, она давала хоть какое-то объяснение произошедшему. Во-вторых, она определяла в качестве «стрелочников» тех, кто эксплуатировал гидроагрегат, снимая вопросы с производителя.

А эксперты кто?

В 2009 году Ростехнадзор переживал не лучшие свои времена — после Пуликовского его сотрясали коррупционные скандалы (например, сел в тюрьму глава сибирского Ростехнадзора Леонид Баклицкий), а в региональных управлениях шли чистки. В результате в составе комиссии оказалось больше специалистов в юриспруденции, нежели в энергетике. Технические специалисты были, в основном, представителями ОАО «Силовые машины» — производителя турбин (ранее — ЛМЗ, Ленинградский металлический завод).

Ещё более странной оказалась ситуация в парламентской комиссии — её сопредседателем оказался бывший главный инженер ЛМЗ. Он когда-то был среди тех, кто в 1983 году подписывал акт, разрешающий работу второго гидроагрегата с повышенной вибрацией.

Довольно странно сформулировано предписание по итогам работы парламентской комиссии для министерства энергетики и министерства экономического развития — «Наиболее приемлемым изготовителем новых гидроагрегатов для СШГЭС является ОАО „Силовые машины“. Преимущества выбора ОАО „Силовые машины“ по сравнению с другими ведущими мировыми производителями (Альстом, Фойт Гидро, Андриц Гидро): наиболее короткие сроки изготовления; проведена научно-исследовательская работа…» и так далее.

Представьте, что есть два подозреваемых в преступлении. Можно ли набирать в состав присяжных родственников и друзей одного из подозреваемых?

Но постепенно версия о вибрации стала своего рода «бюрократическим консенсусом». Во-первых, она давала какое-то объяснение произошедшей аварии. Во-вторых, снимала какие-либо подозрения с ЛМЗ — «Силовых машин» и их продукции. А это было очень важно — ведь восстановление Саяно-Шушенской ГЭС стоило 40 млрд рублей, и существенная часть этой суммы приходилась на ремонт оборудования и поставку новых гидроагрегатов. И в третьих, облегчалась работа следственных органов — есть готовая версия произошедшего, и «виновные» — те, кто отвечал за безопасность эксплуатации Саяно-Шушенской ГЭС.

Так как первое уголовное дело так и не дожило до суда, «виновные», будучи воспитаны в советских традициях, не стали активно сопротивляться. Никого ведь не посадили и даже не осудили — на тот момент.

Единственная «загвоздка» — следствию нужна была техническая экспертиза, которая подтвердит выводы следствия. «Неоднократное продление срока предварительного следствия было связано только с проведением сложнейшей комплексной комиссионной технической, технологической и финансово-экономической экспертизы», сообщал СКП РФ в 2010 году.

Кто же мог провести сложнейшую экспертизу аварии на уникальном гидротехническом объекте? Такой организацией оказался Центр Экспертиз ТЕХЭКО. Здесь можно ознакомиться с рекомендацией пользоваться услугами данного центра, выданными СКП РФ. Также на главной странице сайта можно увидеть Саяно-Шушенскую ГЭС под словами «Наши объекты».

Однако, если исходить не из рекомендаций СКП РФ, а из «интересов дела», такой выбор экспертной организации выглядит несколько странно — ведь к гидроэнергетике на тот момент ТЕХЭКО отношения не имел. Но именно им была заказана техническая экспертиза аварии на Саяно-Шушенской ГЭС (стоимостью 16 млн рублей). Комиссию ТЕХЭКО возглавил Дмитрий Копаница, руководитель кафедры деревянных и металлических конструкций (!) Томского архитектурно-строительного университета.

Экспертиза ТЕХЭКО подтвердила выводы комиссии Ростехнадзора, парламентской комиссии и, собственно, версию следствия — виноваты те, кто эксплуатировал гидроагрегат. «Дмитрий Копаница, председатель научно-экспертного совета ЦНСЭ Российского технологического фонда „Техэко“, доктор технических наук. Вибрации эти слышно, они очень сильные. Представьте, такая махина — две тысячи тонн с небольшим, 2,38 Герца и со скоростью 142,8 оборота с минуту вращается. Эти вибрации заметны, и обслуживающий персонал, на мой взгляд, это все видел», — сообщил эксперт в эфире передачи «Человек и закон».

Обвиняемые (и не только они) ставят под сомнение компетентность специалиста по деревянным и металлическим конструкциям в области гидроэнергетики — но суд отказывается назначать другую экспертизу. Более двух тысяч человек, проживающих в посёлке Черёмушки (из общего населения в восемь тысяч) подписали коллективное обращение к президенту Путину, в котором выражают недоверие результатам технической экспертизы, указав на отсутствие в составе комиссии экспертов по гидроагрегатам.

«Оценка вибрационного состояния ГА 2, данная комиссией экспертов, ошибочна. Такое же мнение высказывали на суде ведущие специалисты страны по вибродиагностике гидроагрегатов. Некоторые из нас перед аварией работали в здании ГЭС, и никакой повышенной вибрации не почувствовали, о чем и было заявлено в суде» — пишут в своём обращении работники станции, опровергая слова «эксперта».

Стране нужны «стрелочники»

К сожалению, расследование аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, в очередной раз нам демонстрирует — выявление истины отходит на второй план перед другими интересами. С одной стороны — заказ на восстановление оборудования, с другой — наша правоохранительная система, которая, встав на наезженную колею, ни за что не хочет с неё сходить. И выпускать тех, кто уже попал к ней в руки.

Наверно, можно упрекать тех, кто эксплуатировал второй гидроагрегат в том, что они сами не додумались контролировать состояние шпилек. Но регламент обслуживания агрегата устанавливает завод-изготовитель. И не было обнаружено нарушений установленных регламентов. Так что обвинение находится на уровне «они должны были это видеть».

В 1992-м аналогичная авария произошла в Канаде, на ГЭС «Гранд Рапидс». Так же оторвало крышку гидроагрегата, вода стала поступать в машинный зал. Но — системы аварийного питания находились наверху плотины, затворные механизмы сработали. Отключение аварийного агрегата произошло автоматически. Водоводы были перекрыты в течение четырёх минут. Никаких помещений ниже нижнего бьефа на станции не было. Никто не погиб. Как сказано в отчёте, «авария проходила в управляемом режиме». Причина аварии та же, что и на Саяно-Шушенской ГЭС — отрыв шпилек. В них так же были обнаружены усталостные трещины и срыв резьбы. Причиной аварии было признано ненадлежащее качество шпилек и (возможно) колебания лопаток при вводе агрегата в эксплуатацию.

Никто не пытался обвинить специалистов станции в том, что «они должны были слышать» вибрацию и сами додуматься до контроля состояния шпилек.

Другой пример цивилизованного разбирательства — по результатам аварии на ГЭС Kaplan в Канаде. Тридцать лет назад там произошла похожая авария (вырвало крышку гидроагрегата, станция оказалась затоплена, один человек утонул). Владелец станции подал иск на производителя оборудования, и дело рассматривалось в суде несколько лет, после чего иск был урегулирован во внесудебном порядке.

Подобный порядок гарантирует рассмотрение доводов обеих сторон, и можно быть уверенным в том, что в качестве экспертов не станут привлекаться специалисты по деревянным и металлическим конструкциям.

За ситуацией на Саяно-Шушенской ГЭС пристально наблюдают инженеры всех российских электростанций, создается опасный прецедент — любая нештатная ситуация на любом объекте может обернуться тюремным сроком без выяснения причин. Кроме того, если причины не установлены, то авария, не дай бог, может произойти и на других станциях.

Алексей Мазур