СШГЭС: о людях на реке и бунте машин

17 августа 2009 года навсегда вошло в историю российской энергетики как день техногенной катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС – станции, являвшейся гордостью Советского Союза и России, самой мощной и, как верилось, самой надежной. Не явилась ли эта авария следствием тех недостатков, которые были заложены еще на стадии проектирования СШГЭС? Представляем вашему вниманию эссе публициста и журналиста Альберта Урмана, на глазах которого проектировалась и строилась Саяно-Шушенская ГЭС на Енисее:

Время – деньги

У времени есть ни с чем не сравнимая существенная особенность – перебрасывать нас из прошлого в будущее, придерживая в настоящем лишь на мгновение, которое, как в песне поется, и есть сама жизнь. Прошлое мы сами складываем в завознях своей памяти, как бабушки в свои фамильные кованые сундуки, порой перетряхивая тряпье-события, пересыпая их при этом нафталином, а о будущем можем лишь предполагать и то в самых общих чертах. Хорошо это или плохо – не нам судить, так устроен мир.

Всколыхнуло разные мысли обо всем, что связано с СШ ГЭС, и у меня в голове. В первые дни после аварии я побывал на ГЭС. Скажу вам сразу, зрелище оказалось потрясающим! Вывороченная чудовищной силой из бетонного гнезда электрическая машина весом 2,3 тысячи тонн поднялась на водяной струе и, вращаясь по инерции, разнесла на своем роковом пути два пролета здания ГЭС, разбила бетонные столбы и рухнула вместе с турбиной и генератором боком к своему основанию, оставив вокруг гору хлама из обломков бетона, искореженных труб, швеллеров, металлических стеновых и потолочных конструкций, битого стекла и шифера. Вода из здания гидростанции, а вернее из того, что осталось от него, уже схлынула, оставив на верхнем этаже всевозможные обломки, разорванные провода, куски арматуры и лужи масла, вытекшего из разбитых трансформаторов.

Беду принес людям Енисей, наш могучий сибирский богатырь, который более 30 лет верой и правдой служил энергетикам, круглосуточно вращая стальные колеса турбин. Вполне вероятно, и 300 лет бы исправно трудился на благо Отечества, не окажись у руля гидростанции спецы-чиновники, забывшие одну прописную истину – река ошибок не прощает.

Как потом установили многочисленные комиссии от Госдумы, Ростехнадзора, Федеральной прокуратуры до «РусГидро» (ОАО «РусГидро», российский энергетический холдинг, владелец СШ ГЭС – ред.), причиной аварии послужил «человеческий фактор». На работающих гидроагрегатах за два месяца до рокового дня началась вибрация. Что способствовало этому? Мастера турбинного цеха занесли факт нарушения режима работы электрических машин в вахтенные журналы. Руководство станции, а в первую очередь главный инженер, никаких мер не приняло. Как говорят работники станции, управление ГЭС было передано в Москву, в «РусГидро». Туда и передавалась тревожная информация, но разрешения на остановку электрических машин оттуда не последовало. А вибрация продолжала фиксироваться всеми приборами контроля, причем она нарастала.

Должны были сработать электронные степени защиты. Их три. Но на момент аварии все три оказались отключенными. Кто дал команду отключить их? Нет крайнего. Говорят, что при ремонте второго гидроагрегата некая организация, которой вроде бы ныне не существует, нарушила системы сигнализации. Допустимо? Вполне. Тогда почему же инженерная служба ГЭС, принимая гидроагрегат из ремонта, не удосужилась проверить эти системы защиты?

По-хорошему, если не срабатывает автоматика, при наличии вибрации на гидроагрегатах следовало вручную поочередно останавливать турбины, выявить причины нарушения ритма их работы и устранить. Все вроде бы проще простого. Но это, глядя со стороны. А наяву как их останавливать, когда на линии электропередачи находится два алюминиевых завода, что в Саяногорске, и ряд других предприятий? К тому же, как на грех, на Братской ГЭС накануне случился пожар, в единой энергосистеме Сибири образовалась брешь. Закрыть ее нечем. Наверное, можно было бы поднять нагрузку на Красноярской ГЭС. Но эта электростанция не подвластна «РусГидро». Она в другой собственности. И палочкой-выручалочкой стала Саяно-Шушенская. Несмотря на тревожные сигналы, из «РусГидро» в Карлов створ поступает команда увеличить нагрузку на гидроагрегаты.

Необъяснимая покорность

Почему никто не стал разбираться в причинах вибрации? Почему ответственные чиновники до последнего не обращали на это внимание? Почему никто не набрался смелости возразить Москве, хотя ведь, вероятно, каждый на своем месте прекрасно понимал степень риска. Дело в том, что за тридцать с лишним лет работы станции ни один гидроагрегат не был на капитальном ремонте. Все, что придумали на СШГЭС, – возложить повышенную нагрузку на вторую электромашину, которая только что вышла из текущего ремонта, хотя и не была после этого опробована на полную нагрузку. В итоге дали бедному второму гидроагрегату такую нагрузку, что он взлетел. Обороты рабочего колеса турбины не должны превышать 120 в минуту, а доведены были до 160.

Представители различных комиссий сейчас выставляют в качестве одной из причин аварии на СШГЭС тот факт, что на втором гидроагрегате на шпильках, на которых крепится к основанию турбина, не закручены были гайки, да и сами шпильки, мол, в силу постоянной вибрации оказались «гнилыми», то есть полуразрушенными. А куда же смотрели специалисты во время ремонта агрегата, как принимали гидроагрегат эксплуатационные службы?

И еще несколько вопросов: что же это за ремонт был, если после него вибрация на агрегате не только не исчезла, а наоборот усилилась? Кто взял ответственность за такое состояние гидромашины? Вразумительного ответа на них не получила ни одна комиссия, а если и получила, то, видимо, сговорившись, умолчала.

В былые времена за такое головотяпство все руководство СШГЭС и «РусГидро» давно было бы отправлено в края не столь отдаленные, к примеру, на Колыму. Оговорюсь сразу, что это не ностальгия по страшным годам сталинской тирании, не надо, чтобы они когда-либо возвращались. Но и прощать гибель ни в чем не повинных людей, уничтожение самой мощной в России гидростанции, которую строила вся страна на протяжении 25 лет, никуда не годится. Демократия и гуманизм – понятия философские, а порядок – материальное.

С тех пор, как высотная плотина перекрыла Енисей в Карловом створе, страх у людей, проживающих в пойме реки, не проходит. Он либо усиливается при каждой информации о состоянии Саяно-Шушенской ГЭС, либо снижается, после заверений якобы компетентных специалистов о том, что СШГЭС – самая безопасная в своем роде.

Более тридцати лет существование станции в Саянах не приносило реальной угрозы. Правда, еще при строительстве ее во время паводка 1979 года вода пошла из водохранилища через плотину и затопила машинное отделение вместе с первым гидроагрегатом. Но никто тогда не пострадал. И убытки на стройке были не так уж велики. Второй всплеск страха произошел, когда расползлись слухи о так называемых «трещинах» в плотине. Их заделали путем закачки специальных растворов эпоксидных смол, и руководство СШГЭС проинформировало об этом население. Только где и какие трещины образовались на плотине, так никто и не понял. О них в народе при случае вспоминали, но уже как о прошлом.

А ведь наяву это особая статья из «жизни» гидростанции. Трещины были, есть и будут. Их заделывают по уже «накатанной» технологии. Никакой угрозы эти микротрещины не представляют. Причем речь о них шла еще на стадии проектирования гидростанции. И, отвлекаясь от аварии 17 августа, хочется здесь остановиться более подробно.

Я не предлагаю. Я считаю

Енисей, как самая могучая река Сибири, привлекал внимание деловых людей с давних пор. Первая гидростанция на нем, и именно в том месте, где он вырывается из Саянской горной гряды на равнину Хакасско-Минусинской котловины, была занесена в план ГОЭЛРО, разработанный большой группой специалистов под руководством известного ученого Глеба Максимилиановича Кржижановского в 20-30 годах прошлого века. Условно мощность ее исчислялась в 1,4 мегаватта. В целом же планом предусматривалось построить за 10-15 лет в России 20 тепловых и 10 гидростанций. Небывалый размах для того времени и для того состояния экономики молодого советского государства. В основном план электрификации страны был выполнен, но на ГЭС в Саянах сил все-таки не хватило. Однако от идеи заставить Енисей работать на развитие Сибири никто не отказывался. Другое дело, что Саянская ГЭС оказалась не первой гидростанцией в огромном регионе за Уралом. К промышленному развитию его приступили вплотную лишь после Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Тогда поднялись плотины Братской, Усть-Илимской, Красноярской ГЭС, а в середине 60-х годов управление «КрасноярскГЭСстрой» перебазировалось в Саяны.

Никто тогда уже не говорил о строительстве в Карловом створе сорокаметровой камненабросной плотины, что значилась в плане «преобразования Сибирского края» 1934 года. Используя опыт построенных после войны сибирских гидростанций, рассматривали проект НИИ «Ленгидропроект» высотной арочно-гравитационной бетонной плотины с десятью гидроагрегатами по 640 тыс. кВт каждый. Геодезисты в своих изысканиях утверждали, что такой исполин может встать в Саянах – монолит скального основания способен выдержать нагрузку, исчисляемую миллионами тонн.

Мне довелось присутствовать на одном из представительных совещаний в селе Шушенском, где еще раз, возможно, последний, обсуждался проект Саянской ГЭС. Присутствовали на нем видные ученые, проектировщики, гидростроители. Там я впервые познакомился и с будущим главным инженером УС «КрасноярскГЭСстрой» Кириллом Константиновичем Кузьминым. Я не знал о нем ничего, кроме краткой информации из каталога совещания: замглавинженера НИИ «Мосгидропроект», автор нескольких проектов гидростанций в СССР и за рубежом, в том числе Асуанской плотины в Египте, заслуженный мастер Международного класса по альпинизму. Запомнилось его короткое, но емкое выступление. В отличие от многих других докладчиков, Кузьмин сразу начал с недостатков проекта.

– Плотины водяных мельниц в русских деревнях, – сказал он, – строились, как правило, земляные на небольших речках и обязательно с обводным каналом для водосброса. Мы в Саянах начинаем возводить высотную арочно-гравитационную плотину. В правосторонней части ее устанавливаем одиннадцать бетонных лотков для сброса излишек воды. Эта порочная практика в мировом гидростроении осуждена. Подобный водосброс разрушил уже не одну плотину и в Америке, и в Альпах. Ленгидропроект предлагает на Саянской ГЭС сбрасывать воду с восьмидесятиметровой высоты. Нет еще такого бетона, который бы мог противостоять силе кавитации. И лотки на плотине, и водобойный колодец после каждого паводка придется восстанавливать чуть ли не заново. Кроме того, надо учитывать и ту вибрацию, которая возникнет при таком высотном водосбросе. Она пойдет по всей плотине, в том числе и в здании станции. Необходимы обводные каналы. Их надо пробивать в скале правого берега Енисея, а на выходе строить ступенчатый водослив. Это придаст сооружению устойчивость и безопасность.

Есть у меня еще одно замечание. Кто из проектировщиков и по каким параметрам просчитывал основание плотины? Мы видим, что по ширине плотина в основании будет равна ста метрам. Но есть ли тут уверенность, что скальное основание выдержит давление в миллионы тонн? За плотиной будет водохранилище в 30 кубокилометров, около плотины его глубина превысит 200 метров. И сама плотина по весу перешагнет за 20 миллионов тонн. Микротрещины, следовательно, в основании неизбежны, потому что в природе идеального монолита скалы не существует. Не надо забывать и тот факт, что в тридцати пяти километрах севернее плотины, то есть по границе Саян и Койбальской степи, проходит древний тектонический разлом. Значит, особое внимание надо обратить и на коэффициент сейсмоустойчивости.

– Что предлагаете? – послышался из зала вопрос.

– Я не предлагаю, – спокойно ответил Кузьмин. – Я считаю, что проект Саянской ГЭС еще сырой и требует детальной доработки.

Альберт Урман